Старт
Ди устроилась на каких-то ящиках, одной рукой придерживая сумку и не большой открытый деревянный ящик, в который менее суток назад был высажен Lithops marmorata или Литопс мраморный, а толстая стопка листов с инструкцией внушала безотчетный ужас. Да уж, не удастся свалить все на студентов.
Зачем руководству понадобилось это растение? Пользы от него не так уж и много, только и умеет, что подражать окружающей среде. Хотя если удастся на основе этого свойства усовершенствовать эликсиры, служащие с той же целью, то бишь подражанию. Впрочем, это не совсем ее профиль, правда, читать соответствующую литературу все же приходится, должна же она знать, чего от нее хотят.
Конечно, возникает вопрос: почему нельзя обратиться с вопросом к нужному преподавателю? Но практика показывает: иначе не будет, видимо, что бы и сами преподаватели не расслаблялись и продолжали развиваться. Наверное, стоит сказать, что не все пользовались такой возможностью или не стоит, в конце концов, это их жизнь и только они вправе ею распоряжаться.
Нирида фыркнула, поправив сумку свободной рукой, корабля ждать и ждать, как и неожиданных для нее самой спутников. Только она могла заявиться к месту сбора за несколько часов, устав шататься по узким улочкам и постоянно осматриваясь по сторонам. В порту нельзя расслабляться, иначе вещей потом не найдешь и если пропажу запасных штанов еще можно пережить, то за украденный, по недосмотру, литопс по головке не погладят. Определено.
Мысли свернули куда-то не туда, почему-то вспомнились родители, старшие братья и сестра, успевшая выйти замуж прошлой осенью. Отчего-то стало грустно, резко захотелось обзавестись кем-то, кому можно пожаловаться не только на студентов, но и коллег, руководство и дурацкие задания оного.
Кактус, что ли посадить? Или кота завести? Рыжего с полосками и нахальным характером. Да нет, нельзя, - запретила самой себе обзавестись домашним питомцем, одновременно осматриваясь по сторонам в поиске нового объекта для раздумий. Все же на такие темы стоит раздумывать зимней ночью, когда луна с трудом пробивается сквозь тучи, а стол завален не проверенными контрольными и не дописанными отчетами.
Интересно, насколько это правда?

Ди откинула голову назад, наблюдая за птицами в небе. Ей было скучно, оттого и мысли бродили дурацкие. Например, все о тех же кошках, выразивших желание посетить Академию. Очень разные и похожие не людей, как бы странно это не звучало. Впрочем, она не видела самого процесса оборота или просто не стабильных оборотней, конечно, предполагало, что ни то. ни другое не вдохновило бы на дальнейшие размышления по поводу схожести двух рас. Она знала: все не так просто, нужно пообщаться подольше, но, скорее всего, отказаться от первого мнения уже не сможет.
- Добрый, - согласилась с Сарасой, чье появление не осталось не замеченным, иначе прощай мраморный! - Можно и так сказать.
Кажется, стоит продолжить беседу, по крайней мере, этикет не допускает подобных пауз в разговоре: когда обмен любезностями еще не начат, а уже поздоровались. Ди это жутко раздражало. Поговорить о погоде? О надеждах на быстрое и безопасное путешествие? О последних слухах? Или о том, что нынче в моде? Но все это так глупо. С другой стороны разговоры о растениях тоже не слишком подходящий вариант: вряд ли Сараса в достаточной мере разбирается в этом, если вообще хоть что-то знает, кроме того чем отличается шиповник от барбариса.
Барбарис она любила, очень. Много больше всевозможных сладостей местных и привезенных из далека. Помнится родные не понимали, как можно есть ягоды в огромном количестве, при этом наслаждаясь вкусом.
- Вы любите барбарис, Сараса?

Ох, как бы ответить так, чтобы не оскорбить главу прайда? Будь Сараса мужчиной было бы несколько проще, а вот обидеть женщину. обремененную властью намного опаснее, по крайней мере, по мнению самой Ди. Впрочем, смотря какой мужчина и какая женщина. Увы, у них не было времени, чтобы пообщаться поближе, тогда бы она могла ответить более уверенно, нежели сейчас. Да и что сказать-то? Правду? А какого она, правда эта-то? Вот-вот, нечего про литопса сказать, нечего, кроме невнятного объяснения ученых. Может на них все свалить и не мучиться? А что, вдруг сойдет?
- Думаю, вам стоит уточнить у наших ученых, для меня "мраморный" просто растение, которое уже через несколько недель придется спасать от студентов, - мило, наверное, улыбнувшись, ушла от прямого ответа Нирида. - Хотя, не думаю, что у вас найдется на это время, как и у самих лабораторных жителей - праздник же, нельзя игнорировать такие события. Вдруг альма матер обидится? У наших студентов столько легенд ходит про то, что лестницы сами двигаются, коридоры укорачиваются, а нужные двери сами появляются.
Возможно, стоило поговорить о чем-то более полезным для кошки, но так намного интереснее! На студентах работает, но те и сами готовы заболтать преподавателя, вываливая на его бедную голову ведро информации (лишь бы не помойное), дабы тот не успел вовремя сообразить и прекратить это безобразие. Поэтому сама Ди начинает первой, после чего переходит на тему лекции, а потом задавая какое-нибудь каверзное задание, чтобы не расслаблялись. Хотя она так делает не часто, только когда у нее самой есть настроение.
- Думаю, нам тоже стоит подняться на борт. Вам так не кажется? - Поинтересовалась, спрыгивая с ящиков.
Итак? хитро прищурилась, глядя на собеседницу.

Отредактировано Нирида де Марсоль (18-01-2015 20:32:06)

Интересно, что случится? Вряд ли такое грандиозное событие обойдут вниманием господа из противоборствующего лагеря, каким бы он ни был. Если я о нем не знаю, это не значит, что его нет. К тому же, в Академии соберется столько важных шишек, и что бы у них не было личных врагов даже среди своих коллег, то есть все тех же шишек? В жизни не поверю! Ладно. не враги, так недоброжелатели или же желающие занять место, которое принадлежит не им. рассуждала Ди, поднимаясь на борт корабля, по палубе которого сновали матросы, готовясь к отплытию. Где находится, выделенная ей каюта, она еще помнит, а Сарасу проводят сопровождающие, наверняка уже все разузнавшие.
Уже в каюте, она долго не могла найти место для Мраморного, в итоге плюнув и оставив его на полу: упасть откуда-нибудь во время качки ему теперь точно не грозило. Хотя какой силы должна быть качка, чтобы свалить деревянный ящик, наполненный землей? Рядом с растением приземлилась сумка, из которой Нирида вытащила инструкцию по уходу за растением и чистые листы с карандашом - она собиралась перечитать написанное и выделить для себя некоторые правила, которые потом будет говорить коллегам или студентам, в качестве наказания, работающие в оранжерее.
Закрыв за собой дверь, она вернулась на палубу. Здесь светлее, да и вся эта суета значительно поднимала настроение. К тому же, вон те ящики так удобно стоят, что на них можно не только сидеть, но и писать.
Признаться, Ди совсем забыла про свою недавнюю собеседницу, ибо полностью погрузилась в  чтение и размышления на тему: как бы спасти несчастного литопса от ученых, которые порой так увлекались, что образцы заканчивались раньше идей и возможностей. Ну да ладно, она в состоянии перенести еще одну командировку к оборотням.
Кстати об оборотнях. Как там глава устроилась?

От записей ее отвлек подозрительный шум, какой бывает, когда команда уже вроде все приготовила, но какие-то мелочи, как всегда, оказались забыты и сейчас народ дружно бегает по всему кораблю, доделывая не доделанное, увы, способное помешать дальнейшему плаванию. Сама Ди не трогали, видать, ящикам здесь стоять еще долго (пока капитан с ними не познакомится поближе собственным носом, тогда-то их и уберут), правда царившая до этого приятная суета резко превратилась в хаотичное движение в разгар ярмарки, что не приносило должного удовольствия. Поэтому она решила вернуться к себе и подремать.
Сунув стопку листов и карандаш в сумку, Нирида подумала, что неплохо было бы переплести косу, однако искать гребень было лень. Так что это действие оказалось отложено до лучших времен, когда у нее появится настроение вывернуть содержимое сумки на пол и попытаться разобраться в оном.
Переставив ящик с литопсом подальше от двери, на всякий случай, она довольно кивнула самой себе. В дверь постучали и громогласно заявили о полной готовности к отплытию. Вот и славно, улыбнулась Ди, поправляя воротник плаща и вновь выходя на палубу. Единственное, что ей действительно нравилось в морских путешествиях - это те моменты, когда судно начинает движение вперед, а порт медленно исчезает за горизонтом, превращаясь в мираж. И хочется вернуться туда, снова увидеть как из-за синей полосы моря выныривают, словно дельфины, сначала редкие лодочки моряков, которых становится все больше и больше, и меж них все чаще начинают лавировать корабли от маленьких и юрких до настоящих монстров судостроения величественных, словно правители на древних фресках.
Ветер раздувал паруса, видимо, решив, что он норовистый конь, готовый сорваться вскачь в любой момент, стоит седоку зазеваться или расслабиться, мол, вышло покорить строптивца. Ну-ну.
Что за ерунда лезет в голову? хмыкнула она, щурясь в предвкушении чего-то там. У нее всегда так - любое движение вперед, по ее мнению, сулит нечто новое. А хорошее или плохое - а есть ли разница?
А про Сарасу и ее оборотней преподаватель забыла совсем. Бывает, конечно.
И пока Ди пялилась в одну точку, корабль успел не только отплыть, но и преодолеть некоторое расстояние.
Все же, не стоит так увлекаться.

------->Мыс Жало Мантикоры

Отредактировано Нирида де Марсоль (23-01-2015 15:45:15)

Какое облегчение почувствовала Андрэ, когда Касатка избавилась от тех трех девиц, занимающих место в трюме. Нет, серьезно!
Хоть внешне того она и не показывала, но внутренне за девиц женщина переживала. Не так, конечно, чтобы собственную шею за них на плаху. Чисто женская солидарность играла в ней.
Но уже прошла и была залита чаркой рома. Как и все воспоминания об прошедшем дне.
Андрэ разбиралась с коком, на предмет продовольствия и его количества, когда Касатка зашла в Б.У.М., и особо не вникала в происходящие - Тинд лучше разберется, кому что продать, чтобы побольше за это выудить золота. У него, как у истинного пирата, на золото нос, глаз - и все прилагающееся - наточено.
- Хорошо, я поищу тебе соль, когда мы придем в порт. Но не обещаю. Соль трудно достать, сам знаешь, - обратилась Андрэ к Коку, выходя из трюма. Конечно, соль - белый яд - любое блюдо делала куда вкуснее, если с ней не переборщить. Но зачем пиратам, что живут на роме, харчах и женщинах, эта приправа? Кок объяснил это вдохновением и хорошей прибылью, причиной которых стала недавняя стычка с кораблем близ мыса.
Ну да ладно.
Маридид обещала попробовать найти - значит сделает. Но лишь если та попадется ей на глаза. Бегать среди торговцев в поисках мешочка с белым песком не хотелось.
Настроение у Андрэ было не такое чудесное как у ее капитана, но и на сушенный морской огурец она была не похожа своей странной тоской. Сама Кабрерра списывала все это на усталость и отсутствие отдыха.
Но вдохновение Тинда, вызванный видом порта, Андрэ поддержала:
- Действительно. Безвольные глупцы живут на земле, ограничивая себя пунктирными линиями на картах, обозначающие территории и владения государств! Но то ли дело, вечная свобода...Впрочем, нам их не понять, как и им нас, - Андрэ стояла рядом с капитаном, убрав руки за спину. Морской запах, что нес ветер, уже успел смешаться с запахом рыбы, маленькой портовой деревушке и ее суетливой жизнью. Андрэ вспомнила, как резко променяла жизнь чей-нибудь жены на корабль и шляпу. И, признаться, никогда она не жалела о том выборе и не станет.
Пока Тинд раздавал пинки своим матросам, Маридид уже ступила на покачивавшуюся на волнах деревянную пристань.
Здесь, хоть и была земля, было спокойнее.
Во-первых, это порт. Его окружает прекрасные воды океана. Во-вторых, этот порт далеко от Легенира и прочих других государств.Что для Андрэ даже было ценнее первого.
Ведь правда! Даже думать не хотелось о том, что, когда-нибудь, Андрэ снова окажется в Легенирском порту. И плевать, будут связанны ее руки или ее помилуют, плевать! Возвращаться туда не хотелось. Даже из-за отца, что, видно, уже успел свыкнуться с мыслью о лже-смерти дочери. И тем более не хотелось надрывать его больное сердце внезапным появлением в виде ожившего призрака. Того, гляди, инфаркт схватит!
От мыслей отвлек Андрэ ее капитан. Приподняв темные брови в немом вопросе, женщина невнятно что-то буркнула:
- Нет, пожалуй идите сами. И Соплю с собой прихватил бы, чтобы не мешался мне, мелкий. Пойду пройдусь по набережной и кое-что поищу у торгашей, - женщина, поправив пояс, удалилась. Про мальчишку она сказала так, спонтанно, предполагая, что тот увяжется за ней на прогулку. А если так потом дело и дальше пойдет? Привыкнет юнга к женскому обществу, еще и тряпки у Андрэ воровать начнет? Тинд вряд ли будет доволен. Ну, если только Сопля действительно девкой не станет. Во всех смыслах.

- Сколько ты просишь за этот мешок? Я не ослышалась? Ты меня что, за дуру совсем держишь?- Андрэ, скрестив руки на груди, одарила хмурым взглядом хитрого и упитанного мужика, лет так сорока от роду, что явно завысил цену на соль. Мужчина, поглядывая на Маридид снизу вверх, и обливаясь собственным потом, облизал собственные губы:
- Да-да, крошка, не ослышалась. И не монетой больше. Но если хочешь, можешь и по другому отплатить. Глядишь, если понравится, я тебе и не один мешок то дам, - закатившись протяжным и похабным смехом, хлопнул рукой по собственной ноге, на которой сидел в позе лотоса.
- А у меня другое предложение и думаю тебе лучше согласиться с ним, - Андрэ наставила острие своей шпаги на жирную и мокрую шею торгаша - Выбирай же быстрее. Кричать, сам знаешь, бесполезно, здесь свои законы, - Маридид ухмыльнулась в глазах.
- Вот же ж...морская стерва...на, забирай, - дрожащей рукой, мужчина нащупал мешочек соли и кинул его женщине. Андрэ, подбросив кожаный узелок в руке, проверила, не обманывают ли ее на вес. Хмыкнув, Кабрерра убрала мешочек в карман.
- И стоило ли это того? - женщина убрала шпагу в ножны, а мужчине кинула столько монет, сколько он заслужил за свой товар.
- Да иди ты к черту! - прокричал мужчина, уже в спину удаляющейся от него фигуры, но живо подбирая монетки с земли, пока они не укатились куда или их кто другой не забрал.
- Да было б тебе известно, что я хожу под его началом. На его корабле, - себе под нос, тоскливо улыбнувшись, в пустоту ответила Андрэ.

Маридид кинула узелок на стол перед коком:
- Вот, держи! Все что достала, - честно ответила Андрэ, заимствуя на кухне одно зеленное яблоко. Кок лишь с благодарностью кивнул:
- Этого хватит
Облокотившись на дверной косяк спиной, Маридид, откусив яблоко, посмотрела за левый борт Касатки, туда, где виднелся ночной горизонт:
- К слову, Тинд и Рурк не сказали, как долго они собираются там развлекаться? - не сводя глаз с завораживающего отражения звезд на морской глади, спросила женщина у кока. Чисто так, из интереса, сколько им тут еще стоять.

Андрэ молча любовалась горизонтом, морем, что звало её вдаль, звездами в нем отражающимися, когда тишину нарушили пьяные голоса поднимающихся на борт пиратов. Будто её отвлекли от сладкой дремы, недовольно, женщина повернула голову в сторону нарушивших тишину. Голоса были ей знакомы, да и ждать больше некого - вряд ли здесь, в порту, найдутся смельчаки, что решились посягнуть на собственность Тинда Морского Черта - к слову, один из голосов как раз принадлежал ему. Один, очень знакомый, Рурку. Остальных уже было не разобрать из-за слишком крепкого общения с алкоголем - это были уже не голоса, а что-то похожее на хрип старой козы.
Женщина вопросительно посмотрела на капитана:
- Это ты ко мне обращался только что, а? - отойдя от косяка, Кабрерра кивнула в сторону ввеленого ей - Я что, нянька по вашему? - Андрэ Тинд оставил без ответа, поспешно ретировавшись в трюм.  Рурк что-то невнятно промычал, когда Маридид бросила на него хмурый взгляд, и поспешил за своим капитаном.
- Отлично. Просто отлично, - сплюнула Андрэ, подойдя к лежавшему матросу. Ткнув мысков сапога в бедро пирата, или кем бы он там ни был - Эй, предлагаю тебе перебраться от сюда куда-нибудь поудобнее
В ответ прозвучало что-то не внятное:
- Иди ты...чудище морское - левый глаз нервно задергался, когда за спиной еще и добродушно рассмеялся кок. Андрэ бросила укоризненный взгляд через плечо:
- Смешно? Хочешь рядом с этим прилечь? - кок лишь отмахнулся, пытаясь удалится. Правда женщина настоятельно просила его остаться, а он не смог отказать ей; точнее приправам и фруктам, что она пообещала достать в следующий раз.
Женщина же развернулась к матросу, что перевернулся на бок, спиной к Андрэ. - "Чудище, значит.Посмотрим как пташка будет чирикать утром" -

Утро по всем стандартам: солнечное, небо безоблачное и ясное, а легкий ветер уже готов надувать паруса. Андрэ встала засветло. Хотя, она и не спала, так, подремала не больше часа. Женщина уже успела сделать все свои дела, как помощник капитана, и подготовить корабль к отплытию, пока Тинд приходил в себя после тяжелой ночи в пабе. Оставалось лишь дождаться его и Рюрка, тогда можно и уплывать к горизонту. Хотя, матный говор последнего Андрэ где-то слышала, но, то ли ей показалось, то ли боцман избегал её. С чего бы? Ну и черт с ним. Но не тот, что Тинд Морской Черт. Кстати, его Андрэ хотела видеть и по личным причинам: взять во внимание его ночной подарок, в виде нового матроса - если этот человек вообще стал частью команды, а не попал на Касатку случайно. Эта, неустановленная Андрэ личность, стала буянить и проклинать Каберерра, как только ему попытались сменить локацию для сна. Коку тоже досталось, и от матроса, и от Маридид, когда тот смеялся над очередным сравнением. За это коку пришлось самому привязывать пьянчугу к мачте и макать его головой в холодную воду, пока Андрэ грозно нависала над ним. Впрочем, руководила им не справедливость, а желание получить обещанные пряности.
- Ну что? - Андрэ подошла к мачте - Успокоился? - в ответ послышалась лишь мычание. И, если бы не кляп, то на Андрэ вылили бы очередную порцию грязи. Впрочем, её это не волновало, главное сон матросов Касатки не был прерван пьяной руганью - Ну ничего. Скоро капитан лично тебя проведает, тогда выговоришься ему, а пока - Андрэ сделала паузу и, прищуром, посмотрела на Солнце, после чего хлопнула матроса по плечу - Пока загорай
Новые матросы немного раздражали Андрэ, потому что каждому приходилось объяснять, что она здесь не в роли подстилки. Чтобы избежать большего наплыва "ухажеров", Маридид ушла в кормовую часть корабля, где могла поделиться с горизонтом своими мыслями.

Отредактировано Маридид-Андрэ Де Кабрерра (28-06-2015 15:53:21)

В тёмном уголке каждый готов излить свою душу. Радость и горе, влюблённость и отчаянье – словом, всё, что заполняет душу до отказа и рвётся наружу. Когда ты один, то не страшно, ты взволновано шепчешь или говоришь, записываешь чуть дрожащей рукой, а может даже срываешься на вопль, от которого потом звенит в ушах и скребёт когтями горло. Всё что угодно, лишь бы вырвалась вся та сила души. И всё равно некоторым этого мало, до жути мало. Пройдёт час или два, день или даже неделя, но сосуд наполнится вновь теми же эмоциями и мыслями. Счастьем и болью каждый хочет поделиться. Но хватает смелости совсем немногим. И все ищут дурмана, чего-то, в чем можно забыться и дать волю волнам бессмысленного существования мягко подхватить тело и разум, уносить куда-то вдаль, уже без страха. Хочется молчать – ты молчишь. Хочется сказать – ты говоришь. Делать? Попробуй, коли устоишь на дрожащих ногах.
«Утопленники в вине» - одна мысль, стоит оглядеться в шумной таверне. Маленький кусочек земли, тот самый тёмный уголок излияния заполненной души. Кому как, впрочем, и каждый ищет здесь что-то для себя. Алкоголь или компанию, темноту или шум. Что-то постепенно отравляет душу, тянет сюда людей, некогда свободных от любой зависимости, вновь, в бездну бутылки рома. Осуждение излишни – они убивают себя сами.
«А зачем умираю я?» - подумал пират, глядя в деревянный стакан, стоящий перед ним. Пустой покуда – седобородный, но крупный и крепкий хозяин таверны открывал покрытую пылью и паутиной бутылку с вином. Сквозь грязь и следы древности видны были печати виноградников, да даты. Знатные, стоит признать. Из груза королевского флота лично для стола его Величества или какой другой знатной персоны, с чьих рук во имя порока своего так золото и сыплется. Впрочем, вино не виновато в том, чьи жирные разукрашенные модным гримом губы оно должно смачивать, по чьим гнилым глоткам течь и в чьи позолоченные ночные горшки сливаться. А теперь и подавно, когда с него сорваны печати запрета для простого люда. Ворованное вино – ужас не правда ли? – отныне льётся не в серебро, а в обычное дерево, сделанное простым и добрым (а может за одно и пьяным – на то кривой вышел) ремесленником. И утолит жажду внутренних демонов отнюдь не монаршьей крови, а обычной, пусть и некогда с дворянскими корнями.
Таллион слышал звон золота, когда вино лилось в его стакан. Десятки и сотни никчёмных монет ради не менее никчёмного раздавленного винограда, ради изысканного, но всё же простого, как и обычный валун, стекла, покрытого толстым слоем пыли, ради многих лет и трудов, которые уже не описать любой материальной ценой. А в звоне монет слышны лишь стоны и боль угнетённых, чьим трудом добыто и золото, и стекло, чьей живой плотью и жизнью сделана вся та роскошь, в которой купаются те, кто лишь родился не в сене, а в шёлковых простынях. И как бы мерзок, недостоин этот некто был, он стоит выше многих.
«Ни одно достоинство не окупается страданиями других» - фыркнул Таллион, в гневе залпом выпив едва ли не треть содержимого стакана. Он имел право – это его трофей, его плотью и кровью вырванный из лап королей годы назад. Вкуса пират не почувствовал и поставил стакан на деревянный стол, рядом с початой бутылкой. Оглянувшись, Таллион вновь увидел людей и нелюдей, убивающих себя так же, как и он мгновение назад. И из года в год одна картина, в каждой стране, в каждой таверне…
«Не то мы убиваем, братья и сёстры, не то. Разрушение необходимо, но мы убиваем лишь почву под ногами, сами копая себе дорогу в Бездну…
Вы видите лишь край чудовища, той несвободы созданного нашими предками мира. Истина, центр самой жизни, порос колючим кустарником. Это наши правила. Не только законы, но и устои лицемерия, лживости и продажности. Наши лица, наша плоть и кожа стала гораздо лучше театральных масок и грима, а истины в них даже меньше…
Чувствовали ли вы хоть раз, что в сердце есть что-то лишнее? Нечто прилипшее к вам, как алхимический огонь, жгущее и смертоносное? От этого страдания и боли мы хотим скрыться, готовые убить себя. Пустота кажется очевидным выходом. Удалить из себя эту болезнь, вырвать с корнем или сжечь дотла, чтобы вдохнуть полной грудью… Ах… неразделённая любовь или стыд за совершённый поступок – хочется забыть и уничтожить воспоминания, на чистой, новой земле судьбы вырастет что-то настоящее, красивое. Ведь мы упускаем каждый миг в темнице своей боли… »
Не пиратские это мысли, но Таллион был уверен, что многих из тех, кто сражался с ним плечом к плечу во имя собственной свободы, бежал от себя, пытался выжечь своё прошлое. Мыслил так же, как и пират сейчас. За суровыми лицами, за грубыми телами есть душа, еще не до конца, но чуть более открытая, чем у обычных людей. У кого-то крылась внутри грязь и гниль, а в ком-то рождался истинный талант.
Таллион был один сейчас, без моря, корабля и команды. Вечерами он грустно смотрел на морской закат в окружении отдыхающих рыбаков. Сидел на деревянном пирсе, жуя вместе с молодыми мальчишками глубокими старцами сырую рыбу, вымоченную в лаймовом соке. Пират ждал, когда ему найдётся достойное дело. Пиратские капитаны, побывавшие здесь ранее, получили отказ. Некоторые были добрыми разбойниками, но талант Лэра Сихого им был не очень-то и необходим. Другие же наводили ужас не только на королевский флот, но и на обычных свободных людей. Таллион видел их нечистые помысли и руки, жать такие совсем не хотелось. И всё же он сидел здесь, ожидая, когда кончится штиль его приключений.
А дверь вновь громко открылась, впуская в затхлое помещение лёгкий дух чистого воздуха с лёгкой, но столь щекочущей нос ноткой морской соли…

Пираты едва ли ждут чего-то большего от своей жизни. Приключения, вольная жизнь без будничной невольной суматохи – да, это всё прекрасно, для многих это идеал. Возможно, поэтому они никуда более не стремятся, устав от жизни, когда они носили другую одежду, другие лица и другие имена. А сейчас есть лишь морской простор и все его ветра. И всё таки… есть ли цель? Каждый из пиратов грабит, чтобы выжить, заштопать одежду, купить саблю, напиться в кабаке в окружении блудниц, рассказывая соплякам истории, от которых волосы встают дыбом. Но по большей части мечты нет, они гоняются за свободой, которая рука об руку в нынешнем мире связана со смертью. Все они – романтики-самоубийцы, идущие за своим идеалом в Бездну, уверенные почему-то, что там будет нечто лучшее для таких, как они.
Едва ли это можно назвать разочарованием. Да, кому-то всерьёз опротивела серая жизнь, которую они с кислыми рожами хлебали изо дня в день, из года в год. Лучше смерть, чем вернуться в рабство крестьянского труда, ремесленника или вообще рабочего какой-нибудь шахты или каменоломни за сущие гроши. Таллион их понимал, отчасти. Его не принуждали к труду, не поступали с ним столь несправедливо, но тоже держали в рамках сотен правил и устоев, столь же бессмертных, как и остроухий народ, к которому он себя не причислял. Сделать так, говорить так, улыбаться, когда не хочется, говорить лишь то, что положено говорить, думать так, как думают другие. Одни лишь шаблоны, убивающие личность.
А ждал ли он смерти, как многие пираты вокруг него? Пил ли он, чтобы притупить сколько угодно слабый, но страх, что когда-то верёвка затянется на тонкой украшенной татуировками шее, что сабля или арбалетный болт пронзят его грудь?
Таллион посмотрел в стакан с вином. В отражении увидел лишь мутный силуэт своей головы, да светильники, подвешенные к потолку. Ответа на вопросы там, ясное дело не было.
Он пережил многих своих друзей и врагов, повидал больше, чем все завсегдатаи этой таверны вместе взятые. Чувства, мысли, ощущения – всё это пропитало жизнь Таллиона с избытком. О большем и мечтать не стоило. Можно было покончить, свести с себя каким-либо образом узоры былых подвигов, вернуть себе «доброе» имя. Деньги были, старые пиратские клады, о которых помнил один лишь полуэльф. Этого с лихвой хватило бы на хороший дом в любом из цветущих городов или в любой глуши. Но Таллион лишь улыбался перспективам спокойного конца, всегда выбирая иную дорогу. Жизнь до сих пор не дала ему чего-то важного, чтобы успокоиться или свести наконец счёты. Множество эмоций и какой-то пусть и малой, но чертовски необходимой доли не хватало сердцу и душе пирата. И предчувствие говорило, что в том доме и спокойных годах он этого не найдёт, лишь будет мучиться.
- Есть разговор, - кто-то молвил женским голосом слева, присаживаясь на скрипучий деревянный табурет. Брякнула о деревянный пол сабля. Хозяин таверны, довольно авторитетная фигура в данном заведении, обычно отпугивающая особо резвую молодёжь от знаменитого пирата, молчала, продолжая бродить вдоль стойки, наливая, разливая и проливая, не забывая и о ругани.
«Хороший знак» - поднял свой взор от стакана Таллион и взглянул на подошедшую.
«…А может и нет» - поправил себя тут же, открыв для себя в памяти былые главы приключений. Ох уж эти глаза и волосы, до боли знакомые... Таллион никогда не страдал расстройствами памяти – видимо, одно из свойств эльфийской крови, позволяющее им умещать в своих головках сотни лет жизни.
- Здравствуй, Тара, - сказал Лэр, закрывая ладонью стакан знакомой от хозяина таверны, который уже открыл бутылку своего фирменного крепчайшего пойла, - Лучше уж моего.
Хорошие воспоминания по большей части своей нахлынули на Таллиона, пока он смотрел в лицо уже не девочки, но взрослой женщины, сидящей рядом с ним. Полуэльф налил ей своего трофейного вина в деревянный стакан, долил себе, чтобы избежать лишних подозрений. Смотрела она на него с усмешкой, но напряжение в ней так и чувствовалось. Да и фраза «есть разговор» сама по себе говорила о многом. Случайностью тут и не пахло.
- Старый знакомый со всем вниманием тебя выслушает.
Таллион чувствовал себя сейчас в самом несколько неловко. На вид ему тридцать, немногим старше самой Тары. А приходится вести себя практически в два раза старше – как никак, в начале его собственной пиратской карьеры и будущий Чёрный Клык был всего лишь молодым матросом.
- Как Чёрный Феникс поживает?
Про Амира пират спрашивать не стал, знал и, можно сказать, скорбел. Пали они вместе, только сам Чёрный Клык был сражён мечом, а он – дубиной. Капитана настигла славная смерть, а его помощника – кандалы и трюм тюремной галеры. А после был шторм и тяжелый побег… Шанс один из тысячи, но он улыбнулся Таллиону, иначе его тело уже давно бы ели черви. Винить Тару, которая, судя по всему, взяла управление кораблём на себя, в том, что бросила нескольких из своей команды на палубе вражеского корабля, было бессмысленно. Так уж происходит, а по опыту Таллиона… в общем, и он не без греха.

Очередное предложение. Таллион ждал, что к нему на днях кто-нибудь прибудет, но чтобы возродившийся из пепла Чёрный Феникс? Звучит это всё как возвращение к прошлому, к былым временам, что пирату не очень нравилось. Впрочем, были и свои «но»: команда едва ли будет та же, слишком много жизней унесла стычка с королевским флотом, участником которой был Таллион. Тара и еще несколько членов старой команды остались, едва ли больше. Владыка морского дна скоро забирает к себе своих верных моряков. В то же время не стоит забывать о годах, прошедших в разлуке. Тара пусть и дочь Чёрного Клыка, но едва ли тот же капитан. И опытный помощник ей явно не от хорошей жизни нужен. Женщина пират, как отмечают многие – дело из ряда вон. А уж капитан... Беспорядки на данной почве если уже не в моде на «Чёрном Фениксе», то явно когда-то были – буйный нрав пиратского общества при новом молодом капитане Таллиону знаком.
- Я сбежал с тюремной галеры. Хорошая и яркая история, как раз для таверны, но не по времени… - Таллион отпил еще немного вина, - Расскажу, может быть.
Пиратский кодекс обязывает капитана подчиняться воле команды. И если те, кто пережил бой, уже не могли кричать о том, что нужно бросаться вдогонку за военным судном, значит, таков был выбор. И это в то же время хорошо характеризует Тару как капитана, если она в течение последних лет не потеряла доверие команды и устояла на своей должности особенно в тёмные для Феникса времена.
- Не люблю двигаться в обратном истории направлении, - задумчиво протянул Таллион, добавляя девушке в пустой стакан вина, - Но предложение более заманчивое, нежели те, что предлагали мне раньше. В крайнем случае, пират всегда волен сойти с корабля в первом же порту.
На то законы воли, святые для каждого морского волка. Есть капитаны, которые не придерживаются этих законов и захватывают власть на своём корабле, но таких мало, да и живут они недолго. Высокий шанс после несправедливой делёжки добычи или серии неудач оказаться за бортом с перерезанным горлом.
Война… Таллиону только и оставалось, что поморщиться. Короли воюют за территории и богатства, не за жизни и свободу. Захваченные, освобождённые земли – разницы нет, когда люди умирают и горбатятся в своих кандалах. Жизнь не меняется от того, чьи знамёна развиваются над городом, особенно, когда всё меняется из года в год. За что так возлюбила Легенир капитан Делион, пират спрашивать не стал, не его дело.
- А команду ты спросила об этом? Хочешь убивать и жертвовать их жизнями ради линий на карте, да сомнительной благодарности победителя? Я много конфликтов видел, Тара, когда привлекали флибустьеров. Их вешали после войны как военных преступников. Они в итоге оказывались козлами отпущения, ведь на пиратов всегда легко свалить чужую вину.
Таллион замолчал, медленно опустошая стакан. Вот теперь Тару отпускать в плаванье не хотелось. Что бы сказал Амир своей дочери… впрочем, она должна знать даже лучше, а пирату было неловко вновь вспоминать о своих годах. Строить из себя старика он тем более не будет. Зато сможет сыграть роль совести и рассудка на корабле, может и убережёт Тару от смерти.
«Еще один должок за тобой, Амир»
- Я согласен. По поводу русалок не беспокойся – у меня с ними довольно хорошие отношения, - улыбнулся пират своим воспоминаниям, - Как раз связано с историей моего побега… Так… допьём, или у тебя другое предложение?
Бутылка с вином и в самом деле была еще отнюдь не пустой.

совместный пост

О войне Таллион знал не очень много. Долгое время провёл в глуши, куда новости доходят уже будучи давно устаревшими. Впрочем, пират был только рад оторваться от тревожной действительности, полной новостей, которые были неинтересны или даже противны. На чьей голове корона, какой налог наложил тот или иной барон, в пятьдесят седьмой или пятьдесят восьмой раз женился старик-герцог из блошинных земель - один мусор и хлам. Война... мысли о ней посещали пиратских капитанов, желавших знать выгоду в грядущем. Были даже те, кто хотел подстроить саму пиратскую действительность, провернуть нечто такое, что перевернёт мир с ног на голову...
- Тогда и не будем об этом. Лучше расскажи мне, что сталось с тобой, с командой после той стычки?
Лучше, чем политика. Как раз под вино.

Было... Чего только не было... Пиратка печально улыбнулась, предаваясь воспоминаниям. Как же все это было сложно! И сейчас, конечно, не просто... Капитану всегда не просто, особенно, если он -- женщина, которой нет и тридцати. Но тогда...
Я ведь даже не думала, что стану капитаном. Но отец не выбрал бы меня только чтобы сохранить род... Наверное, только по этому ребята и согласились... Мы тогда убежали каким-то чудом. Кое-как добрались до порта, начали чинить корабль... У нас все время не хватало денег. Работали. Некоторые пытались воровать, но... Знаешь, руки пирата для этого не годны. Да и местные воры были не рады. Серьезное сухопутное ограбление -- не наш профиль, а лазить с кинжалом по подворотням я сама запретила -- не пиратское это дело, даже в такой ситуации... Большая часть ребят ушли из команды. Но как-то мы выбрались. Дочинили корабль, добрали команду... Это была вообще песня. У меня началась какая-то паранойя: все казались шпионами... Кто за нами шпионить-то тогда стал бы... Теперь все как-то устаканилось, но все равно сложно...
Таллион сказки и не ждал. Любому капитану и тем более новичку трудно вынести поражение в битве и бегство.  Уважение и удача - два самых важных элемента в деле управления пиратским кораблём. Военным флотом руководит чин и кнут, но даже там вспыхивают восстания матросов, когда капитан или его помощник творят глупости. У пиратов же реакция на каждое действие практически мгновенная. Потому капитаны пиратов много умнее капитанов других. По крайней мере должны быть.
- Наследство - не лучший способ получить корабль, ты и так понимаешь. Впрочем, если бы не Амир, только боги знают, как бы на тебе отразилось то поражение и практически потеря Феникса.
"Но ошибок тебе допускать нельзя. Тем более нужен помощник"
Впрочем задевать честь Тары пират не собирался. Она достаточно умна, чтобы знать свои силы и слабости. Так что Таллион лишь улыбнулся ободряюще и разлил остатки вина.
- А сейчас ты предлагаешь старый-добрый морской разбой? Или у тебя есть какие-нибудь интересные идеи?

Это вообще не нормально -- получить пиратский корабль в наследство... Да ты лучше меня это знаешь. Но если бы Амир тогда не выбрал никого -- мы бы не выбрались. А потом все как-то притерлось... В какой-то момент Тара решила просто не задаваться больше вопросом: достойна она быть капитаном или нет. Она не имела права на такие сомнения. Случилось -- значит, случилось. Если случится ей уступить кому-то -- это будет столь же правильно. Так что и сейчас пиратка попыталась выкинуть это из головы. Вышло это, вероятно, лучше, чем если бы она была трезвой.
А что до идей... Те, что я уже высказала, тебе явно не понравились, но об этом и впрямь нет смысла говорить сейчас... Еще я нашла кое-что интересное на одном острове, но боюсь соваться туда. Видимо, там малярия или желтая лихорадка, когда нам пришлось там остановиться, несколько человек из команды заболели, двое в итоге умерли. Может, это вовсе проклятье местного шамана... Не важно, в общем, все равно не знаю, что с этим делать. Может, ты придумаешь...
Кажется, вино подействовало на Тару. Капитан, предающийся грусти из-за неудач уязвим. Лидер не должен показывать свои слабости команде. Благо, Таллион как раз должен следить за тем, чтобы Делион не совершала подобных ошибок.
- Не унывай, придумаем вместе что-нибудь, - ухмыльнулся, убирая от девушки пустой стакан, - Есть пара идей на примете, но... Сначала надо отдохнуть, а потом еще и познакомиться с командой, осмотреть корабль.
Спрыгнув со стула, полуэльф подхватил девушку под локоть и повёл к выходу. Не забыл оставить несколько монет хозяину таверны, которые тот не просил по старой дружбе, но которые отдать было делом чести. У Таллиона честь своя, пиратская, но она всегда обязывает за добро платить добром. Как Амир помогал ему, так и он поможет его дочери.
Дверь открылась и на пороге показались несколько массивных фигур. Таллион остановился, узрев проблемы на горизонте.
- Ну только этого не хватало...

Со славой приходят привилегии. На вольных островах и в Диких Землях, где слово королей едва ли что-то значит, и лишь собственные деяния имеют вес, иной герой или злодей имеет некоторое право. Пустят в иное место, закроют на что-то глаза, угостят и уступят место у горячего очага – и среди народа без веры во власть есть почтение к живым легендам, малым и большим. Отвага, опыт и настоящая кровь, пролитая в солёные воды и на земную твердь! Не мешки с золотом, не длинное имя с дворянами дедами и прадедами, не разукрашенные холсты рода твоего – здесь знатность не былью ценна, а действительностью.
Увы, но злато и на воле силы не теряет. У славы есть и тёмная сторона, особенно, когда власть волю любую злу равной ставит. Словом и звоном монет отравляя умы и здравых, и больных, лорды ставят их против тех, кто снял с себя оковы. Никто не отрицает, что есть среди вольных зло и гниль, что свободу свою обращает в хаос и беззаконие, лишь собственную силу и коварство называя возможной властью. Для Таллиона, да и многих друзей его свобода существует лишь та, что защищает жизнь от цепей, да неволи, от принуждения и боли чужой. Они – герои в глазах мирных и беззащитных, чья мечта лишь жить для себя и тех, кто дорог им. Но для королей они враги, преступники. Не больше и не меньше.
И вот на пороге стоят они, польстившиеся на награду. На поясе в ножнах висят сабли и мечи, но только вот рукава закатаны, чтоб удобней было бить. В грубой твёрдой коже, они неспешно вплывают один за другим в таверну, готовые добычу взять за шиворот живьём. За медлительностью их Таллион заметил явное запугивание, а усмешка на грубых лицах говорила о чрезмерной самоуверенности охотников, пришедших, вероятно, по его душу. А может и Тары, коли она успела кому-то крупно насолить, да выдать своё местоположение. Тем не менее, неприятность касалась ныне обоих, клещами зажимая в вольном для общения уголке таверны…
Отпустив локоть девушки, эльф помотал головой, глядя на саблю Тары, что была в нетерпении выскочить из ножен. Не время и не место. В тавернах лить кровь добрым пиратам запрещено, тем более хозяин был Таллиону старым хорошим другом. Звать на помощь тоже было бессмысленно, ибо люду вокруг едва ли есть дело до проблем других. Нескольким, возможно, и придёт в голову вступиться за славного капитана Чёрного Феникса и её нового помощника, да только этот благородный некто трижды еще подумает, покуда тяжелый взгляд охотника за головами пройдётся по всем столам, однозначно приказывая не вмешиваться.
- Лэр? – почти добродушно молвил здоровяк, медленно приближаясь к парочке, - Ты, гляжу, не один, но изволь выйти с нами ненадолго? Уверяю, дама и заскучать не успеет!
«Молоть языком красиво ты горазд. Что же в дипломатии не сиделось?» - фыркнул эльф про себя, но улыбнулся верзиле в ответ, активно кивая.
- Конечно-конечно, мой друг! Пойдём! – Таллион сделал полшага охотнику навстречу, - Но только дай мне угостить тебя с дороги вином!
Старые хозяин таверны довольно вовремя бросил эльфу только что выпитую им же бутылку вину. Таллион, перехватив сосуд, тут же ударил по лицу зазевавшегося охотника за головами. Толстой кости черепа хоть бы хны, а стекло в руках пирата брызнуло сотней осколков. Однако, громила резко начал заваливаться назад и в сторону. Отбросив в сторону острое и ставшее слишком опасным горлышко бутылки, Таллион схватил громилу за плечи и швырнул в столы, за которыми сидели пираты. И тут начался кавардак.
Драку в вольной таверне зажечь не очень сложно. Эль и ром полились на пол, а кто-то даже вместе со столом и стулом в эти самые алкогольные лужи и упал. Столы и стулья покатились на других. Эффект домино, а никто даже не заметил, откуда и с кого всё началось. Агрессия, а может удалая боевитая весёлость вспыхнула в пиратах, местных земледельцах, рыбаках и ремесленниках. Почти все кинулись друг на друга с кулаками, заполонив зал отдельными клубками сцепившихся в непрерывной молотьбе тел. Пьяных тел, стоило отметить. Таллион знал, что с группой охотников за головами ему и Таре за раз не совладать, так что решил стравить их с местным агрессивным сбродом в полусерьёзной драке, что едва ли через каждую неделю тут происходит, на то выбитые у каждого второго зубы, да незаживающие фиолетовые фонари под глазами. Врагов у Таллиона и Тары прибавилось, однако, в разы, но зато и охотники оказались поглощены раскидыванием во все стороны пьяных и не очень драчунов.
- К выходу! – прокричал полуэльф девушке, ударом кулака уже до конца вышибая дух из верзилы-охотника, восставшего из кучи столов и стульев.
После вина хорош и мордобой. Вот он, мир вольный и простой.

Отредактировано Таллион (28-09-2015 10:44:05)

Традиция пиратских кулачных боёв уходила в историю. Моряки веселились, сбрасывали накопившиеся эмоции в хорошей драке. Боль отрезвляла рассудок, помутнённый любой сильной эмоцией, в первую очередь негативной. В вольных портах, в среде незнакомых друг с другом людей эти схватки были платными. Но монеты тут же превращали бой в игорное зрелище, а победа обретала желанный смысл в виде денег. Проигравший имел все основания, чтобы злиться и ненавидеть мир. Обычная драка позволяла сбросить с себя цепи, освободиться от всего в боли и уничтожении. Сгорая возрождаешься.
Таллион любил такие бои, но ныне втягиваться в схватку не стал, осознавая, что алкоголь в его крови едва ли будет хорошим союзником его же скорости реакции и координации движений. Малозаметно, но быть слабее в бою по собственной же воле пират не очень хотел. Да и иные дела обязывали к укрощению временных позывов сердца. Тару оставлять Таллион не собирался и посему уходил прочь от стремительно разрастающегося эпицентра таверной потасовки, не забывая уклоняться от чьих-то тяжелых кулаков, а иногда и давая сдачи собственным, пусть и менее тяжелым, зато точным и быстрым.
Двое пиратов вывалились из таверны и быстрым шагом начали удаляться прочь от шума и переполоха. Таллион кивнул капитану и нырнул в не самую чистую подворотню, по пути проверяя, не увёл ли у него кто кошель, да оружие. Но все вещи, к облегчению пирата, оказались при нём.
- Думаю, лучше будет сняться с якоря как можно скорее. Эти охотники тут первые, но явно не последние, учитывая, что сижу я тут уже давно... Такими же «вежливыми» другие могут и не оказаться, - усмехнувшись, сказал Таллион, а потом более серьёзно добавил, - Извини, что со своими проблемами в первые же часы встречи. Стоило менее громко заявлять о своём присутствии здесь, а теперь тебе на хвост и охотники могут сесть. Если что, я могу остаться на берегу, увести след в другую сторону…
За Тарой выбор. Девушкой она была отнюдь не глупой, знала цену опасности. Таллион легко мог скрыться в глубине материка, куда морские головорезы за ним сунуться не смогут, а сухопутные еще не прознали, но в море это, скорее всего, превратиться в бесконечную гонку. Пирата, конечно, выследить сложно. Лучше всего выйдет именно у других пиратов, но охотники за головами имели к такой информации доступ, пусть и весьма временный и весьма ограниченный. Разбойники головорезов ой как не любят за их двуличность и явную склонность к ударам в спину. Тем не менее, они считают себя такими же вольными людьми. И, как считает Таллион, воля – это отнюдь не показатель свежести твоей души. Скорее даже эффект, показывающий, насколько она сгнившая.
- Я так и не сказал, Тара, что сожалею о смерти Амира, - недолгое молчание, - И то, что я очень рад тебя видеть живой и невредимой. Слухи слухами, а увидеть тебя вновь, повзрослевшую и всё такую же красивую, очень приятно.
Пиратский отпечаток на внешности и характере Тары отнюдь не уменьшал её красоты в глазах Таллиона. Необычная женщина, справившаяся с трудностями, которые порой ломают отнюдь не слабых мужчин, восхищала. Простое вольное воспитание в обществе довольно грубом, но отнюдь не глупом, выковало крепкую сталь характера и воли. А совсем не детский труд и порой тяжкие условия с чистотой, водой и едой тем не менее не лишили Тару женственности в чертах лица и тела. Впрочем, заглядываться на капитана было нехорошо, а во вторых совестно по знакомству с её же отцом. Посему Таллион решил не развивать свои поэтические настрои души. Возраст имел мало отношения ко всему этому – в людских городах по годам своим полуэльф мог искать женщину только на кладбище или же средь таких же полукровок. Лучше уж верить не разумению, а ощущениям, а не то с ума сойти можно. Так и ощущал и видел себя Таллион лет на тридцать-тридцать пять, по крайней мере, ему говорили так.

офф: Пардон за долгий тупняк - учёба. Пардон за слишком философский водяной пост - учёба)))

В свободе есть свои цепи. И отнюдь не все цепи сковывают нашу суть, но спасают нас, удерживают от пропасти. Упади туда - станешь свободным от всего, но внизу тебя ждёт лишь твёрдейшее дно. И разве не забавно, как все стремятся к свободе, не всегда осознавая, что заковывают себя лишь в другие цепи, пусть и по своей воле. Пират да и каждый свободный житель земель вольных и диких сбежал когда-то от чужой воли, стоявшей над ним. Что есть тот мир цепей? Кукольный театр, где каждый житель Нордэра, Легенира, королевства эльфов и тёмных, и светлых лишь марионетка. Но кто же кукловод, играет ли им кто-либо, или же как раз он единственный, кто свободен? На нём нет цепей, он выбирает свою судьбу, а за одно и судьбы сотен и тысяч других, ибо в его мире он не ограничен чужой волей. Вот она, абсолютная свобода - мир, когда ни у кого нет свободы, кроме тебя. Свобода пирата - власть над собой. Свобода короля - власть над другими.
Тара не боялась, пусть и знала цену, которую, возможно, придётся заплатить за этот выбор. Таллион улыбнулся пиратке, ободрённый рискованным решением взять раскалённый уголёк к себе на борт. Капитан должен быть гибким, трезво оценивать опасность, ибо на нём лежит ответственность за корабль и команду, но в его твёрдых решениях, в борьбе с сомнениями лежит путь к успеху и победе. Неуверенный капитан - рассуждающий капитан, создающий множество возможных путей для решения той или иной проблемы, но он медлителен и слишком ограничен страхом поражения, тонкими стенами, которые он всё равно не в силах разбить. Море ненавидит трусов и тупиц, как, впрочем, и самоуверенных сорвиголов...
- Тогда пора вернуться на корабль, капитан.
И за одно в свою морскую личину. Та суть полуэльфа, отчасти звериная, отчасти разумная, что к морю тягу нестерпимую имела, измывалась, дёргалась в предвкушении. С чем сравнимо такое ощущение? У каждого своя страсть. Жадный и богатый ощутит это, коснувшись звенящего злата, ощутит ту власть и раствориться в её сути. Любящий музыку услышит всю гармонию и силу, как сладчайшие звуки проникнут в его разум и словно разойдутся по крови, с ударами сердца по всему телу, эйфорией унося дух словно бы прочь от тела. Маленькая смерть тела и возвышение души в ощущениях и разуме. Была ли это как раз мимолётное видение жизни, следующей за смертью? Какое-то высшее состояние души в блаженстве осознания?
Хотелось уже отпустить реальность суши. Таллион не любил тянуть за собой хвоста из вещей, привязанностей и воспоминаний. Всё материальное временно и смертно, ведь даже вечные эльфы с веками угасают. В бессмертии теряется смысл и движение, любая цель кажется столь близкой, а смерть несравнимо далёкой. Лишь человек спешит, гонится за ответами на вопросы, что терзают его всю жизнь. Таллион тоже гонится, пусть и век его более долог, нежели людской. Он боялся вечности своей жизни, потому и не любил останавливаться, покрываться пылью осёдлости. Воспоминания резали как нож. Но это не значит, что Таллион не был способен на чувства, искреннюю симпатию, дружбу и любовь. Его сердце живо, но свободно и готово отпустить то, чему не суждено было случиться. Возможно, это его слабость, ибо никто не идеален (а может именно в уникальности достоинств и недостатков кроется идеал?), и он не хочет порой бороться за то, что ему дорого... Но эльф видит лишь дорогу пред собой, ищет... нечто. Но не в ответах счастье, нет, но в вопросах, что можно будет задать.
- Вижу родную мачту, - усмехнулся пират, оглянувшись на Тару, а потом вновь уставившись на десятки вздымающихся, чуть колышущихся на ветру и волнах деревянных мачт. Рыбацкие лодки, торговые когги, сбывающие товар вне действия налоговых кандалов, пиратские галеры. Среди последних Таллион быстро отыскал острейшим глазом "Чёрный Феникс". Пусть и обновлённая, но полуэльф помнил, как она выглядит.
- Море зовёт, капитан.

----> Пиратская галера "Черный Феникс"

Отредактировано Таллион (16-10-2015 05:58:15)